Лиза: Я позволю себе проинтерпретировать твою работу из личных ощущений и в контексте нашего павильона: Из набора индивидуальных воображений и отражений бессознательного, фильм конструирует единое пространство вымышленного мира, или как теперь модно говорить – некую “метаверс”. Это единый ландшафт с утопичной архитектурой, пустными моллами, фруктовыми садами, подвесными мостами, компьютерными комнатами, обитаемыми сознанием умерших людей, личными домашними пространствами. В этом мире есть машины и поезда, моря и корабли, зоопарки, мобильные телефоны и радиация. Все элементы гармонично сосуществуют, несмотря на летающие мотоциклы, динозавров и побег на другую планету. Как тебе удалось превратить крайнюю форму изоляции – сон, в общее пространство? Что ты можешь про него рассказать?

Дина: Наверно, создать общее пространство получилось благодаря новому взгляду на знакомый пейзаж, который видно из моего окна. Он и раньше мне казался абсолютно особенным, но весной 2020 в первые недели самоизоляции я начала снимать его чаще и тщательнее в него всматриваться. Материал копился и его объединяло невидимое чувство тревоги и растерянности. Ожидания чего-то. Непонятно в чем конкретно это выражалось. Люди так же гуляли с собаками по песчаному пустырю, изредка на ком-то можно было разглядеть маску. Машины так же ездили по скоростной трассе, а строители строили новые ЖК. Разве что в порту не стояло шумных туристических паромов из других стран. И издалека доносились объявления из громкоговорителей о том, что надо оставаться дома. Пейзаж как будто заколдовали, накинули на него дымку, похожую на дымку сна, когда ты веришь в то, что происходит, но подспудно чувствуешь, что что-то не так. Мысль о чужих снах просто возникла, когда я в очередной раз смотрела в окно и размышляла о том, мое ли это сознание заколдовывает пейзаж или он действительно изменился?

Как только я начала получать первые пересказы снов, я тут же стала пробовать складывать их с изображением. Все сны были на разных языках и часто довольно длинные. Поэтому сначала я просила сделать краткое содержание на русском или английском. Мне этого было достаточно, потому что первостепенным было даже не содержание, а настроение, эмоции, тембр и интонации, ритм и рисунок речи. Именно эти составляющие аудиозаписей входили в диалог и резонанс с пейзажем. Я перебирала на монтажном столе сны и видеозаписи и нужные сами примагничивались друг к другу. Зачастую просто намертво, я потом уже не могла их разъединить и собирала фильм из этих заготовок. Удивительно, что когда я получила подробные, точные переводы снов и сделала субтитры – ощущение общего пространства только усилилось и заиграло новыми рифмами и образами на уровне содержания. Тут можно сказать, что в контексте главного и довольно отчаянного вопроса Архитектурной Биеннале 2021 “Как мы будем жить вместе” этот фильм-эксперимент отвечает – “остановитесь и вслушайтесь в себя и друг в друга – мы уже связаны гораздо сильнее, чем нам кажется”. Ответ в духе восточной мудрости. Но это именно то, что я постоянно ощущала, монтируя фильм. Что это не я объединяю сны и разные истории и идентичности и создаю общее внегеографическое пространство, а что оно и так существует и в дни общей беды проявляется гораздо более явно. Как человечество может научиться испытывать позитивное чувство сопричастности друг к другу на постоянной основе я не знаю. Вероятно, некоторые видеоигры отчасти нас этому учат.

Лиза: Также как и истории героев, три слоя фильма - изображение, повествование и звук – соединены вместе исключительно по твоей воле, и сами по себе не связаны. Саундскейп сведен из полевых записей, собранных в тех странах, где находились герои фильма на изоляции. Расскажи немного о создании саундскейпа и почему он именно такой.

Дина: Я задала себе правила игры: есть три составляющие – сны, шумы и пейзаж. Все три элемента накапливаются на равных условиях – ничто специально не записывается ни для чего. Как три мотка с разного цвета нитками. Потом в процессе монтажа из этих нитей плетется орнамент фильма. Полевые записи это отдельный клубок, он никак не связан со снами. Как правило, звучат шумы одновременно из двух разных стран, а сон вообще из третьей. Этот шумовой слой похож на серого кардинала. Он часто остается в тени у нарратива или изображения, но очень ярко окрашивает их эмоционально. В итоге весь фильм довольно манипулятивный. Калейдоскоп манипулирующих чувствами звуков и историй. Думаю, еще поэтому создается ощущение общего пространства – прямые ассоциативные связи потеряны и все перемешалось.

Лиза: Возвращаясь к теме снов, не могу удержаться от аналогии с фильмом “Кладбище великолепия” Апичатпонга Веерасетакула, где героиня служит для родственников солдат, пораженных сонной болезнью, проводником в мир снов. Многие герои твоего фильма тоже оказываются в неком состоянии борьбы, как минимум с ощущением тревоги и беспомощности. Является ли твой фильм некой терапией для тебя, для героев, для зрителей в это смутное ковидное время? Были ли рассказчики погружены в процесс коллективной работы со снами или общая картина появилась только после монтажа?

Дина: Моей внутренней задачей было уловить момент, поймать то новое, что весной 2020 так чувствовалось в воздухе. Я не про страх перед вирусом и последствиями, а про хрупкое чувство единения, которое уже исчезло. Конечно, процесс ежедневной видеосъемки из окна, постоянное всматривание в пейзаж, теплые переписки с незнакомыми людьми из других стран, ожидание от них писем и сообщений, новых аудиозаписей, монтажные поиски – все это несомненно оказывало на меня терапевтический эффект. Без преувеличений, это было очень счастливое для меня время! Рассказчики никак не коммуницировали между собой, но мне часто казалось, что для многих из них это было чем-то особенным – рассказать свой сон или записать шумы из окна и отправить запись куда-то в далекую Россию, где происходит примерно то же самое и контекст для всех общий. И сны и звуковые заметки – это что-то очень личное, это похоже на нежную переписку, где ты делишься самым сокровенным. Только в данном случае я почти никого не знала лично и эта переписка стала возможной благодаря объединявшей всех нас тогда растерянности перед общим страшным Новым. Отсюда родилось название фильма “Письма о Конце Света”. И как всегда бывает с концом света – он уже успел закончиться.